Голубчик

Сыну Сергею, погибшему в аварии на Ново-Иркутской ТЭЦ 23 января 2018 года, посвящаю.

Об авторе. Виктория Витальевна Белькова живет в селе Балухарь Черемховского района Иркутской области. Работала учителем, воспитателем в детском саду, сейчас с мужем ведет небольшое фермерское хозяйство. Мама четверых детей. Прихожанка храма Благовещения Пресвятой Богородицы г. Свирска Иркутской области.

«Кто даст ми криле яко голубине, и полещу, и почию».

Псалом царя Давида 54, 6.

Господи, благослови!

Простите, что не будет в моем повествовании ни сюжета, ни стройности изложения. Даже по прошествии времени невозможно написать обо всем логично и последовательно. Тяжело писать. И не писать не могу. Кто-то лечит боль работой, кто-то иначе... Каждому свое. А я пишу. Пытаюсь заглушить, уменьшить то, что никогда не уменьшится. Пишу, чтобы не сгореть, не рассыпаться на частицы. И еще молюсь. Как умею, как могу. Мне говорят:

- Ведь сорок дней прошло.

- И что? Не надо молиться?

- Надо. Но не так же…

Умные люди знают, как нужно молиться. А я не знаю. Молюсь, как сердце просит… Потому что легче становится только в храме и за домашней молитвой. Ненадолго.

Может, прочтет какой добрый человек и тоже помолится о сыне моем погибшем Сергии, двадцати восьми лет от роду.

В первые дни после трагедии эхом доходили до меня разговоры людей: «Вы же молитесь… Вы же в храм ходите…» Понимаю, что за этим стоит: как же случилось в вашей семье такое горе? Как же допустил Бог такое? Так и слышались слова, которые задавали люди псалмопевцу Давиду: «Где есть Бог твой?..» (Пс. 41, 10) «Мнози глаголют души моей: несть спасения ему в Бозе его» (Пс. 3, 2).

Понимала не явственно, а на подсознательном уровне, что наступил для нас, для нашей семьи, для меня лично, момент истины. Так и звучало колоколом в висках: КАКО ВЕРУЕШИ?

***

Предчувствие. Когда случилась эта трагедия в нашей семье, корила себя: какая же я мать! Ничего не чувствовала. Но потом, тысячи раз все перетряхивая и передумывая, поняла, что было все-таки оно - предчувствие беды, только тогда я этого не осознавала.

За полгода. Лето, счастливая пора. Мы только что вернулись из западной области России со свадьбы средней дочери. Казалось бы, чего печалиться? Но по приезде что-то неуловимо изменилось даже не в доме, а как бы в самом воздухе. Теперь я знаю, что у беды есть запах. Это не передать словами. Смотрела на все чуть отстраненно и не понимала, что происходит. Старалась заглушить это состояние работой, а надо было больше молиться…

Летние месяцы сменила осень. Но ощущение разлитости в воздухе чего-то незнакомого не проходило. 4 ноября, на Казанскую, попал в реанимацию муж Андрей. И опять бы, усилить молитву… Но забота о муже, ребенке, хозяйстве отодвинули все на потом. Брат мужа, протоиерей Димитрий Бельков, соборовал его в больнице.

Андрюша, слава Богу, выздоровел. После похорон сына отец скажет: «Сын умер за меня. Я должен был умереть на Казанскую, но Церковь вымолила меня».

А я думаю: сын и за меня умер. В тот ноябрьский вечер ехали мы с младшей дочкой Настей от мужа (только навестили его в реанимации). Торопились к вечернему Богослужению в Благовещенский храм. Первый снежок. Гололед. Хоть и скорость была небольшая, но на крутом опасном повороте машину занесло. Только и успела сказать: «Господи, помилуй!» Чудом машина не вылетела под откос, в последние доли секунды удалось ее удержать... Ангел Хранитель и Николай Угодник помогли. Но, видно, нужно было пострадать нашей семье, поэтому сын умер за нас. Так это или иначе - только Бог знает.

***

Настя с голубем.

В декабре, за месяц до случившегося, младшая дочь принесла домой раненого голубя. По дороге из школы она увидела, как мальчишки издеваются над безпомощной птицей, и забрала голубка. Дома сказала: «Никто не хотел голубка пожалеть, взять к себе. А я знала, мама, что ты разрешишь оставить его у нас». Так Голубчик, как назвала его Настя, поселился у нас в канареечной клетке. Клетка была мала, но за неимением лучшего... Прости, Голубчик, чем богаты…

Голова у птицы, похоже, была свернута. Он поворачивал ее на сто восемьдесят градусов, засовывал под брюшко, высоко поднимая хвост, чтобы удержать равновесие. Простаивал в таком неестественном положении дни и ночи напролет. На вторые сутки Голубчик склевал несколько зерен пшеницы, и Настена сумела напоить его из поилки. Появилась надежда, что выживет.

***

Даже предчувствием это не назовешь. Просто в последние полгода стала я совершать поступки, которым до сих пор не могу найти объяснения… У сына в нашем доме есть полочка в шкафу, где лежала его одежда. Ею он пользовался по приезде к нам в период отпусков. Вдруг, за три месяца до случившегося, я собрала вещи в пакет, оставив только самое необходимое, и вынесла в уличный шкаф. Вещи не мешали мне двенадцать лет… В последний приезд Сережа спросил: «Мама, а где мои вещи?» До сих пор стыдно за себя и нестерпимо жалко сына: что он тогда подумал?

В шестом классе Сережу наградили поездкой в Москву на Кремлевскую елку. То-то было радости мальчишке! Привез какие-то подарочки от Президента в пакете с фотографией гостиницы, где жила их группа. Пятнадцать лет хранился этот пакет как память о той поездке, а тут вдруг понадобился… Почему? Не могу объяснить. Будто кто-то помимо моей воли, но не без моего участия уже рвал невидимые нити, связывающие меня с сыном…

Еще случай. За полгода до описываемых событий, в мае, прилетела из Москвы средняя дочь Даша с женихом. Попросили нашего родительского благословения на венчание. И хотя икон у нас много, но все казалось, что не было подходящих. Тогда я вспомнила, что много лет лежит у меня венчальный складень с иконами Спасителя и Богородицы и красивые литые венчальные свечи. Этот складень был мною куплен после свадьбы сына в надежде, что Сережа с Лизой повенчаются. Хотя свадьбы никакой не было. Не мог и не хотел сын справлять свадьбу за наш, родительский, счет, а своих средств не было. Просто однажды вечером раздался звонок:

Сергей с женой Лизой.

- А мы сегодня расписались, - счастливый смех в телефоне.

- Ой! Поздравляем! А вы где?

- Мы в ресторане. Вдвоем.

Про складень, купленный для них, сын с невесткой знали, но с венчанием все откладывали. А тут пришлось этими иконами благословить других детей. Сереже с Лизой я пообещала:

- Соберетесь венчаться - венчальные иконы и свечи за мной.

Не пришлось… Из армии сын писал жене: «Мы с тобой, любимая, обязательно повенчаемся! И сына родим! Кирилла, или Никиту, или Артема». И куча улыбочек-смайликов. Имена Никита и Артем подчеркнуты.

В армию сын ушел служить в двадцать три, после того как на четвертом курсе пришлось оставить Политехнический университет. «Не сошлись во взглядах на жизнь» с одним преподавателем. Он не любил об этом говорить. Зато знаю, что в студенческие годы приходил он в Знаменский собор Иркутска к мощам Святителя Иннокентия Иркутского (Кульчицкого). Приходил за молитвенной помощью во время экзаменов и получал ее. Мечтал продолжить учебу…

***

Из этой жизни он ушел налегке. Ничто материальное не держало. Машину, недорогую иномарку, подарил отец. Мы так и не успели оформить ее в подарок официально. Квартира, купленная детьми не так давно по ипотечному кредиту, принадлежала банку. Наша старшая дочь Наташа говорит: «Я всё ходила по квартире и хотела найти какие-то вещи, которые принадлежали бы братику. Почти ничего нет... Куртка висит на вешалке, сумочка с документами, компьютер, и всё…» И уже не скрывая слез: «Мама, представляешь, он однажды мне сказал, что на каком-то сайте купил спортивный костюм за тысячу рублей, и был очень счастлив! Спортивный костюм за тысячу - в наше время! В какой нужде, оказывается, они жили!» Знающий нужду всегда поможет такому же нуждающемуся. Наташа вспоминает: «Я иногда занимала у Сережи небольшие суммы, а он никак не брал долг обратно».

Зато на мои вопросы, есть ли деньги, сынок всегда бодро отвечал: «Конечно, есть! Не волнуйся, мамочка!» Он не хотел ничем нас обременять. Так берег и ограждал от всяких волнений! «Мамочка»… В последнее время сын стал очень нежен к нам, родителям: мамочка, папочка… Мы с отцом переглядывались молча, тихо радовались. Заботливый. Во время совместной работы всегда старался быть рядом, чтобы оградить меня от поднятия тяжестей.

Смиренный. За столом никогда не брал лучший кусок. А летом, когда съезжались к нам все дети и внуки, бывало, в доме собиралось до двенадцати человек и спальные места были ограничены, ложился спать в прихожей, возле входной двери. Иногда на раскладушке, иногда прямо на полу. Не роптал, не жаловался.

За полтора года до ухода бросил курить. А до этого, взрослый уже, молодой мужчина, курил, прячась от нас, родителей… Опять же чтобы мы не расстраивались. Знал, что не одобряем. Но нашел в себе силы - оставил эту греховную привычку. И сразу как-то возмужал, стал спортивным, красивым. Посещал спортзал. Показывал грамоту, где он с товарищами по работе занял второе командное место в гонках на картингах.

Никогда не приезжал к нам в гости с пустыми руками. Что-нибудь да привезет. Однажды привез пустую жестяную банку с жостовской росписью. Видимо, осталась от новогодних подарков. Очень переживал, что баночка пустая: «Мам, тебе не нужна такая?» Сын знал, что я люблю всякие художественные вещицы. «Конечно, нужна!» Стала в нее складывать засушенные травки для чая. А теперь беру в руки эту баночку и каждый раз вспоминаю сына…

На его страничке в социальных сетях читаю: «Мама - самое дорогое, что есть у нас в жизни». «Мать люби, отца уважай, брата цени, любимую защищай, бойся Бога одного и никого, кроме Него».

В списке песен - на первом месте песня «Мама». Среди других записей - «Молитва Богородице», «Пресвятая Богородице, спаси нас». Дочь Наташа пишет мне: «Мамочка! Как Сережа тебя любил и любит!»

И Богородицу.

Зато сын не любил быть в центре внимания. Оказывается, так мало оставил он нам своих фотографий! На фотографии в день нашего с мужем венчания Сережа в курточке, не по размеру большой, приобретенной наспех (тогда вообще трудно было что-то купить). Так и стоит в глазах: худенький, с воробьиной торчащей шеей, в этой огромной куртке.

Вот фотографии, сделанные последним летом на Байкале. Здесь на Сереже виден серебряный крест на толстой цепочке, который сын купил себе после армии. Сколько раз собирались они на Байкал, хоть и живут рядом! А собрались за полгода… Приехали, хотели снять деньги с карты, но банкомат «заглотил» карту. Наличных хватило только на прогулку по Байкалу, во время которой на палубе катера и были сделаны эти снимки.

Пересматриваю фотографии. Одна особенно приметная. На ней сын в белой рубашке на черном фоне (см. справа). Здесь ему восемнадцать, десять лет до аварии. В тот день гуляли они с сестрой Наташей и ее детьми по городу. Видимо, праздник какой-то был - сын в белой рубашке. В одном из мест присел Сережа в пещерке возле ключа. Так и остался он на фото - на темном фоне пещеры, у ног бежит ключ, а он сложил на коленях белоснежные руки-крылья. И взгляд. Такой взгляд, будто сын тогда уже знал о жизни то, чего не дано другим… Пещера, чистый родник - всё это очень символично для верующего человека.

На немногочисленных видео - сын всегда чуть в стороне, поодаль. Мы знали, что он как стена за нашими плечами, на которую всегда можно опереться, наша опора - нынешняя и будущая… Надежная, крепкая, незаменимая. Сиротство… Оно, оказывается, бывает не только по смерти родителей…

***

Клетка Голубчика стояла в прихожей за невозможностью ее разместить в светлом месте квартиры. И в один из дней луч солнца из смежной комнаты упал на птицу. Как обрадовался голубок солнечному свету! И даже чуть заворковал. С этого времени он стал поправляться быстрее. Но о том, чтобы отпустить его на волю среди зимы, не могло быть и речи. Голубчик был слишком слаб.

Настя научилась «разговаривать» со своим пернатым другом. Когда Голубчик громко начинал ворковать, она шутливо потихоньку ворчала: «Сейчас, сейчас напою». Пил голубок, только один раз прикладываясь к поилке, и больше сколько ни предлагай - не будет. А за настойчивость мог больно ущипнуть.

Питался наш подранок исключительно зернами пшеницы и водой. Иногда клевал песок. Пробовали давать хлебные крошки и лущеные семена подсолнуха - от всего отказывался. Пшеница и вода. Постник.

***

Перечитываю Сережины письма из армии. Их восемь - тонкая пачечка. Примерно столько же у невестки Лизы. Как благодарна я командирам, что, по словам сына, заставляли они солдат писать домой письма. Телефонные разговоры рассеиваются, аки пар… Письма… Как безценны для нас эти строчки! Они написаны с мягким мужским юмором, с заботой о нас.

«Ха! Меня тут фотографировали - отличник боевой подготовки». «Дорогая Мамочка! С Днем Рождения тебя!!! От всего сердца желаю, самое главное, здоровья, терпения, семейного благополучия, душевного спокойствия, еще больше внуков и правнуков. Чтобы собраться всей большой семьей за большим круглым столом, поставить самовар и шумной компанией пить чай с плюшками! Мамочка моя любимая, за меня не переживай! Все будет хорошо! Береги себя!» «Как же, наверное, выросли «козявки» маленькие! Сестренки мои любимые! И племяшки! Сильно скучаю по дочурке своей, как там?» «Планировать много не надо, все у Бога в руках. «Любите нас, пока мы живы, ведь завтра может нас не быть…» Думаю, нормально все будет с Божьей помощью и Вашими молитвами. Водитель БТР 10-М, Ваш сын, муж, брат Бельков Сергей». Или так: «Ваш гвардии рядовой пулеметчик Бельков».

Сергей во время службы в армии. Слева его отец Андрей, дед Виталий, жена Лиза и мама Виктория, 2014 год.

Пишет, что сладостей из посылки хватило всем «по одной конфетке и по одной печеньке». Значит, делился с товарищами, не жевал втихаря под одеялом. Сын вообще был не жадный. А напротив, добрый, сострадательный, жалостливый. Но не тюня-матюня. Рос обычным пацаном. Шалил на уроках по-мальчишески, но не зло. Долго хранились у нас записки от классного руководителя: «Прошу родителей прийти в школу. Сергей мешал проводить урок музыки». Учитель музыки - дедушка Сережи, правда, неродной. Почему бы не пошалить у деда? Та же учительница, классный руководитель Сережи, после его похорон скажет: «Он был и останется для меня лучшим». А сын в каждом отпуске рвался навестить любимого преподавателя: «Мамочка, приеду, куплю хоть тортик, надо к Вере Иннокентьевне съездить». Правда, редко получалось. Дома работы - выше крыши. Отпуск сын разбивал на две части, чтобы помочь отцу весной с посевной, а осенью на уборке. Кто-то в отпуск на юга-моря, а сын - родителям помочь. Кто теперь нам поможет…

О раннем детстве сына сохранилась моя запись в дневнике: «Продолжаю наблюдать за сыном и поражаюсь, какой же он терпеливый! Может терпеть неудобства, обиду и даже боль!»

Рос сынок очень живым и подвижным. Вспоминаю, как до восьмилетнего возраста каждое утро бежал он ко мне - тонконогий олененок, и забирался на колени. Посидит, наберется маминой любви и бежит дальше. А однажды - я тогда ходила последние дни перед рождением Даши - Сережа подбежал и увидел, что нет ему места на моих коленях, всё занял большой живот. Вздохнул как-то по-взрослому и больше на руки уже не просился.

Наша семья. Пасха 2006 года.

Учился хорошо, учителя и одноклассники его любили. Иногда мог и подраться в школе. Но это так, за себя постоять. Бывало, и сам с синяками приходил, и нас в школу вызывали по поводу разбитых чужих носов. В детсадовский период мечтал стать клоуном или милиционером. Много детских рисунков машин с мигалками и цирковой арены!

Был в сыне какой-то свет, незлобие. На всех детских фотографиях улыбается, как солнышко. Как-то подруги старшей сестры посмеялись: «Сережа ваш на всех фотках, как дурачок, улыбается». С тех пор сын почти перестал улыбаться во время фотографирования. Пыталась его переубедить: не надо, мол, слушать всех людей, слушай свое сердце.

Любил рыбалку. Неплохо мог рисовать и петь третьим голосом. Но, имея хороший музыкальный слух и голос, петь стеснялся. Андрюша говорит: «Как я мечтал на клиросе вместе с сыном попеть! Как ты думаешь, может, споем еще?» - «Бог даст, споете...»

Миротворец. Всех мирил, сам не любил ни склок, ни скандалов. Бывало, спрошу:

- Не ссоритесь ли с женой?

А они с Лизой переглянутся, засмеются:

- А есть из-за чего?

Лиза вспоминает: «Иногда начну на Сережу ворчать, а он брови сведет, и ни звука! Я ему: и что ты за человек! С тобой даже ругаться - не поругаешься!»

Защитник. Был случай, когда пошел на меня с зажатыми кулаками разъяренный мужик. А сын - тогда лет одиннадцать ему было - с плачем бросился наперерез и повис всем худеньким тельцем на руке нападавшего. Мужик оторопел, не ожидал сопротивления, пытался сбросить Сережу со своей руки. Но тот вцепился клещом, болтаясь в воздухе. Он скорее был готов умереть, чем дать меня в обиду. Мужик отступил. Пока пытался стряхнуть Сережу с рук, ярость прошла.

Так научил его отец - защищать слабых, женщин, детей. И так научил его дед, мой папа. Он и похож был на них - чем-то на отца, чем-то на деда. А характером был все-таки в деда, в «Маньковскую породу». А еще вернее - в Нефедьевскую. Прадед Сережи Михаил Нефедьев погиб в 23 года в Великой Отечественной войне. Бабушка говорила о нем: «Был он беленький такой и хороший». А теперь и я повторяю слова бабушки, но уже о моем сыне: «Был он беленьким таким и очень хорошим…»

Телосложением сын был в отца, в Бельковых, - такой же широкоплечий. Домовина, сделанная мастером по стандартным расчетам, оказалась сыночку чуть тесновата в плечах…

***

В последнюю весну Сережа увидел среди старых брошенных игрушек маленького, сантиметров двенадцать, плюшевого теленка. У него раскосые глаза и смешно высунутый язычок.

- Мама, это моя любимая детская игрушка.

Единственное фото, где мы с сыном вдвоем.

- Да ты что! Давай я постираю (как раз стирку закладывала), а потом заберешь.

Этот желтенький теленок так и остался на полочке…

В один из дней последней весны сын проходил мимо иконостаса в детской комнате:

- Мама, ты перед этой иконой меня вымаливала, когда я в детстве умирал?

Подошла к сыну:

- Да, перед этой. Это твоя икона. Забери ее себе.

Сын долго, будто увидел в первый раз, будто стараясь запомнить, смотрит на икону Богородицы с Младенцем на руках:

- Потом…

Не знаю, как называется икона. Но она очень похожа на икону «Достойно есть. Милующая», только в зеркальном ее отображении. Об этой иконе и о том, как сыночек трудно пришел в мир, как через полтора года после рождения висела его жизнь на волоске, написан у меня рассказ «Сын». Написан за год до его ухода… Сохранил тогда Господь Сережу, не дал погибнуть некрещеной душе. И меня направил через него на спасительный путь. Дойду ли? Не знаю, не мне судить. Но сын был послан мне Богом, как ангел. Через него обратилась к вере моя душа.

Ангел. Первым так назвал Сережу его дядя - человек весьма серьезный и немногословный, но каждое слово которого имеет ощутимый вес. Его слова: «Серега был чистым, как ангел».

Протоиерей Димитрий Бельков, родной дядя Сережи.

«Он был лучшим из нас», - это уже слова двоюродного брата. У сына их одиннадцать, но двоюродными они друг друга не считают. «Мы родные». За два-три месяца до ухода сын объединил вокруг себя братьев, некоторые из которых не общались друг с другом с рождения... Поддерживал связь, звал в гости, и они приходили. «Мы стали общаться благодаря Сереже». Один из братьев вспоминает: «Серега звал меня к себе несколько лет. А я все не шел и не шел. Не знаю, почему. А навестил его за неделю до аварии. Страшно подумать, если бы я не собрался и на этот раз…»

На похоронах братья стояли у гроба стеной. Не все, те, кто смог приехать. А я увидела до боли знакомый цвет волос у одного из них - Гоши, Георгия. Светлые и ершистые. Как у сыночка. Гоша помогает алтарничать отцу. И сейчас, когда батюшка Димитрий совершал панихиду, Гоша подавал кадило. В раннем детстве этот ребенок пережил страшные последствия термического ожога. Может быть, поэтому именно ему за полгода до случившегося был показан сон, о чем рассказал он в день похорон сначала своей матери - матушке Анне, а потом мне: «Этот сон приснился где-то полгода назад или больше… Снится комната, в которой под иконами стоит гроб. А в гробу человек с сильно обожженным лицом. Я все смотрел и не мог узнать - кто это? Так и не узнал. А сегодня захожу к вам и вижу эту самую комнату из моего сна и Сережу…»

Не думаю, что это фантазии четырнадцатилетнего подростка. Георгий, пожалуй, самый серьезный из всех братьев. А меня удивил названный им срок - полгода…

***

Последний раз сын приехал к нам в конце ноября по моей просьбе помочь по хозяйству, так как отец еще не совсем оправился от болезни. Всё было как всегда: радость встречи, совместные хлопоты, долгие теплые разговоры. Уезжал Сережа в воскресенье, а мы с Настей собирались на службу в храм. Звала с собой, но он ответил: «Потом, мамочка». Потом не случилось… А в тот день он остался с еще слабым после болезни отцом, управлялся по хозяйству и сварил на удивление очень вкусный суп. Провожая, обняла сына, а он меня. Ничего не почувствовала… Это была предпоследняя встреча. Сын уезжал, как обычно сигналя аварийными огнями «До сви-да-ни-я!», и никто из нас не знал, что в следующий раз он вернется домой уже в домовине…

Последняя встреча - седьмого декабря, когда мы с мужем, будучи в Иркутске по делам, заехали к сыну и невестке в гости, завезли гостинцы им и семилетней внучке Веронике. Общались по скайпу со старшей дочерью и внуками, ужинали, пили чай. Невестка Лиза помогла мне по интернету выписать детские вещи для новорожденной племянницы. С каким умилением смотрели Сережа и Лиза на эти чудные детские вещицы - ползунки, распашонки! Как мечтали они о сыне! Но не случилось... Невестка потом скажет: «Может, Боженька знал, что мне не понести крест вдовства с двумя детьми?» Может быть… Сын провожал нас у машины, выскочил совсем раздетым. Я все отправляла его домой, боясь, что он простудится, а он не уходил… Могла ли я знать тогда, что это последние минуты, когда я вижу своего сыночка живым? Что благословляю его в последний раз…

***

Тяжело писать о своих грехах. Но и не написать - нечестно.

Сергей с дочкой Вероникой.

Две недели до трагедии. Рождественский пост шел к концу. Старалась чаще исповедоваться, очень ждала праздника и готовилась к нему. Обычно на Рождество приезжал сын с семьей. Уже прибран дом, сварен холодец, настряпаны так любимые сыном вафли и печенье. Рождественский сочельник. Собираемся с мужем к вечерней праздничной службе. Что тогда произошло? Никто из нас до сих пор объяснить не может. Мелкая ссора вдруг за секунды приобрела масштабы вселенской катастрофы. Причина - ничтожно мала. Пожалуй, сказались усталость, напряжение последних недель. Сейчас можно оправдываться сколько угодно… Не поехала в храм. Муж уехал к службе один.

А я лежала под двумя одеялами в теплой комнате и не могла согреться, сердце отказывалось качать кровь. Пыталась петь праздничный тропарь, не помогало. Страшная чернота уныния навалилась и парализовала волю. Можно было вызвать такси. Но такая мысль даже не пришла мне в голову. Можно и нужно было поехать с мужем к утренней Литургии. Но подумала: как я в таком состоянии приду в храм? Своим унылым видом в такой Праздник портить людям настроение?

Глупо. Глупые мысли. Нужно было ехать в храм. Лежала и думала, что меня бы оживил приезд сына. Но сыночка поздравил с Рождеством, и: «Мы вас очень любим!!! Извините, что не приехали, думаю, в следующий раз соберемся, крепко целуем и обнимаем!» Отнеслась с пониманием. Сын хочет провести праздники с семьей: женой и дочкой. Он и так из-за работы видит их редко. А я, грешница, оставила свой материнский пост в храме на все праздничные службы января… До сих пор не знаю, что это было: предчувствие надвигающейся беды или последняя капля, переполнившая Божие терпение? Мне видится, что второе. Господи, прости меня! Сыночек мой, прости!!!

Еще о предчувствии. Осенью как-то подумала: дому, в котором мы живем, уже более шестидесяти лет. И за это время из него ни разу никого не хоронили… К чему подумала? Не знаю… А за день до аварии, когда морозы ниже сорока стояли уже несколько дней, вдруг поймала себя на мысли: не дай Бог кому-то хоронить в такие морозы… Представить было невозможно, что всего через несколько дней, при неослабевающих морозах, хоронить придется нам…

И наш Сережа, и Сергей Кузнецов - второй погибший - оба накануне вечером сказали родным, что им не хочется завтра идти на работу…

***

Потом был ад. Темным вечером звонок от невестки Лизы: «Мама! Сережа попал в аварию! Он сейчас в реанимации, без сознания…» Слушаю, как в тумане. Не могу понять, про какие трубы она говорит. Для меня слово «авария» ассоциировалось с дорожно-транспортным происшествием. Молюсь скорой молитвой, а сама дрожащими руками рассылаю смс почти по всему списку телефонного справочника: «Прошу ваших молитв о сыне Сергии, получившем ожоги 45% после разрыва трубопровода». Люди звонят, успокаивают, что с таким процентом ожогов молодой организм должен справиться. И с большим процентом выживают…

Как-то поверила, гоню от себя мрачные мысли. Никто не знал тогда, что несовместимым с жизнью станет ожог гортани и дыхательных путей… Почему нам сразу не сообщили, когда сын еще был в сознании? В первых информационных сводках вообще не сообщалось о пострадавших… Ведь мы могли бы успеть пригласить священника…

Потом молились вместе с мужем, читали канон за болящего, все молитвы о детях и болящих, которые нашли в молитвословах. Легли далеко за полночь. Рано утром 23 января собирались в Иркутск. Встала в пять утра - одна из двух лампадок еще горела. В половине шестого лампадка погасла. В пять сорок пять сердце сына остановилось навсегда… Врачи дважды за ночь пытались реанимировать остановку сердца. Второй раз не смогли…

Лиза позвонила около восьми. Она кричит в трубку, никак не могу понять, что? Хотя уже по ее состоянию и так догадалась. «Мама! Не спасли! Не спасли! Они не спасли Сережу!!!» Боль. Мрак. Погружение в нереальность. Ночь средь бела дня. Теперь я знаю, как она наступает. Настюша кинулась за отцом. Обнялись в рыдании: «Беда! Мать! Беда пришла в наш дом!..»

Несколько часов спустя по вчерашним адресам полетели смс: «Просим ваших молитв о новопреставленном рабе Божием Сергии, нашем сыне…» Тогда я не могла объективно рассматривать все происходящее. И только много позже поняла: как много людей откликнулось на наше горе, оказали поддержку!!! Смерть простого деревенского паренька и его товарища по работе Сергея Кузнецова (75 процентов ожога) всколыхнула людей не только нашего близкого круга, но сочувствие выражали люди мало или совсем незнакомые… Эти добрые люди не только помогли материально (отдельное спасибо хочется сказать товарищам мужа - офицерам запаса ВМФ). Но в первую очередь мы благодарим всех за молитвенную поддержку о упокоении души нашего сына. Поминальные службы были заказаны в храмах и монастырях Иркутска, Забайкалья, Дальнего Востока, Москвы, Дивеева, Серпухова, Калининграда, Самары, Новосибирска, Троице-Сергиевой Лавры и Оптиной пустыни, на Греческом Афоне, в монастырях Ставрополья, Краснодарского края… Низкий вам всем поклон, дорогие отцы, братья и сестры! Низкий поклон!

Особенно тронул отклик редактора самарской газеты «Благовест» Антона Евгеньевича Жоголева. На мою коротенькую смс с просьбой о молитве за сына Антон Евгеньевич в рубрике «Записки редактора» написал большую статью «Не чужая беда». Не могу не привести несколько строк из этой статьи человека, пропустившего нашу боль, как и многие, кто с этим соприкоснулся, через свое сердце:

«Мужество тем и отличается, что оно простое. И когда оно не востребовано, его не видно совсем. Ведь мужество всего-навсего - взять и умереть. Когда это потребуется, когда призовут, когда будет для чего-то нужно. Так вот просто: взять и умереть. На это способны далеко не все. Но это - мужчины. Если от твоей смерти будет какой-то и правда прок. Настоящий прок, для других, - это и есть мужество.

Ничего особенного: защитить ребенка, женщину. Свою страну. И если потребуют обстоятельства, умереть.

Эти двое - Сергей Бельков и Сергей Кузнецов, там, под Иркутском, умерли так вот по-настоящему, по-мужски. Просто выполняли свой долг. И когда потребовалось, погибли. Они, наверное, не стремились быть героями (которые сами идут напролом), а просто были мужественными людьми. Но это тем и ценнее!»

Низкий поклон вам, дорогой Антон Евгеньевич, за неравнодушие, за ваши молитвы! Низкий поклон и слова благодарности всем читателям «Благовеста», которые молятся за нашего сына! Пусть Господь хранит вас и ваших близких!

***

Душа болит. Какие расхожие слова. Теперь и я знаю им цену. Знаю, где живет душа. Знаю, как она болит. Это не сердечные боли и не невралгия, это не проблемы с легкими или бронхами - все перечисленное мне знакомо. Это нечто другое, другой природы. Это не объяснить. Дыра. Посреди меня. Выше солнечного сплетения. Чувствовала ее границы - сантиметров двадцать в диаметре. Если не дыра, то рана. Сочится. Мешает дышать, разрывает. Меня успокаивают: «Ты же пуповиной с сыном связана. О какой ране ты говоришь…» Считают, что надумываю… Не переубедить, и не надо. Пуповиной мать с дитем связана. Это правда. Но только по смерти одного из них эта пуповина обрывается.

Понять сможет только Та, Которая Сама пережила смерть Своего Сына. «Мати Божия! Матушка! Помоги! Не Ты ли знаешь, как мне больно!!!»

И еще другие матери, потерявшие своих сыновей (почему-то чаще сыновей). Сколько их! У нас - целый приход. Кто одного сына, кто двоих… Валентина Александровна, староста храма, похоронила много лет назад своего единственного сына. Ему было шестнадцать. Вспоминает: «Когда я носила траур, у меня на черной одежде в районе груди проступило светлое пятно. Вот тут. Теперь я знаю, где живет душа». Она повторила слова, сказанные мной ранее, точь-в-точь.

***

Могилу при сорокаградусном морозе мужики вырыли всего за четыре часа. Практически во славу Божию. От покупной домовины решено было отказаться. Раб Божий Олег и раб Божий Сергий всю ночь сооружали домовину и крест на совесть, по старинке, с любовью остругивая каждую дощечку. Муж разрывался в поездках до Иркутска и обратно. Позвонили из ритуального агентства Иркутска. Рабочие ТЭЦ просят час времени для прощания с сыном. Как же мы про них забыли… Как много народа пришли проститься с нашим сыном! (С Сергеем Кузнецовым было отдельное прощание.) К мужу подходили рабочие и кто-то из начальства, выражали соболезнования, благодарили за сына. «Сергей - хороший, квалифицированный специалист. Не прятался за спины товарищей. На всех трудных и опасных участках был первым».

Мне передали разговор двух женщин:

- Сергей был из верующей семьи?

- А с чего вы взяли?

- Он все время молился, просил Господа не забирать его, говорил, что у него маленькая дочка…

Еще одно свидетельство - слова одного из молодых рабочих по фамилии Курамбаев. Именно его Сережа «вывел из-под удара», благодаря чему этот паренек остался жив. Курамбаев вел нашего сына в здравпункт, в пяти минутах ходьбы от места аварии. По его словам, Сережа всю дорогу был в сознании и все время повторял: «Спасибо, Господи, спасибо, Господи…»Или «Спаси, Господи»? Парень этот мог и не расслышать, что же в точности произносил сыночек. Но не это главное. Для нас с отцом самое важное, что в последние минуты сознания, до того момента, когда врачи ввели Сережу в медикаментозную кому, имя Господа было у сына на устах. Благодарю Тебя, Господи, за это! Что Ты вложил мужество в сердце нашего сына не впасть в отчаяние, но взывать к Тебе в самые страшные минуты его жизни! Это было для меня самой первой спасительной зацепочкой, соломинкой, утешением, о котором я не перестаю взывать к Богу и по сей день. Господи, облегчи боль! Пошли утешение! А как же сыночку было больно…

***

Сережу ценили и уважали на работе. Ответственный, знающий свою работу, серьезный и надежный. Быстро получил пятый разряд, назначили бригадиром. Поздравляя его, я тогда сказала: «С подчиненными будь строг, но справедлив». Сын улыбается: «Да у меня со всеми нормальные отношения». И правда, врагов у сына не было. Он мог мне часами рассказывать про свое производство. Я слушала про трубы, про площади их сечения, скорость и температуру текущей в них воды… Про систему оповещения в экстренных случаях и многое-многое другое. Однажды спросила: «Сына, ты так любишь свою работу?» «Да», - просто ответил он и смущенно улыбнулся.

Московская комиссия, проводившая аттестацию предприятия, рекомендовала руководству ТЭЦ Сережу как перспективного, знающего работника. Осенью он прошел обучение и успешно сдал экзамены на мастера. Временно исполняющим обязанности мастера его «бросили» сразу на два участка. Сын очень переживал, задерживался на работе до одиннадцати часов вечера, но со всем справился. А на постоянной основе взяли другого человека. Чувствую, Сережа расстроился. Я ему: «Не унывай! Образование мастера у тебя есть. Придет и твое время». Он ответил, что не унывает. А совсем незадолго до аварии сыну предложили пройти обучение на должность инженера по технике безопасности… Ирония судьбы (про технику безопасности). Сын не сразу, но все-таки дал согласие...

Один из рабочих, стаж которого около десяти лет, вспоминает: «Сергей толковым был, легко разбирался в сложнейших узлах и схемах. Мне как-то было непонятно кое-что. Серега мне сначала на словах объяснял, а потом видит, что до меня не доходит, подвел к плану-схеме нашего участка и по схеме все показал. И я понял! А ведь его рабочий стаж был меньше моего в два раза…»

В первые же дни после аварии в иркутских СМИ прошла неверная информация, что погибли сварщики. Но они были слесарями. Выполняли приказ по отогреву замерзшей трубы. Наверное, это не суть важно. Бригада сварщиков там тоже присутствовала. Собирались проводить сварочные работы? Руководство, приглашая сварщиков, знало или предполагало о повреждении в трубе? Хотя последние две проверки таких повреждений не выявили. Но ходят упорные слухи, что труба с осени была проблемной.

Сейчас руководство предприятия пытается возложить вину на погибших. Но они выполняли приказ. Мастер запросил диспетчера, тот, в свою очередь, начальство выше - перекрыть трубу с целью выполнения на ней соответствующих наряду работ. Но начальник (фамилию которого не буду называть) сказал: «Вы что хотите, чтобы я в такой мороз перекрыл подачу воды во всем Свердловском районе? Пусть так идут…» И они пошли. Рабочие ТЭЦ потом говорили: «Так сделал бы каждый на их месте. Потому что невыполнение приказа - это увольнение. А дома у каждого - семья, дети. А еще кредиты, ипотеки...» Потом, под страхом лишения премий и применения других санкций, рабочим было запрещено обсуждать аварию даже в коридорах и курилках ТЭЦ. Боятся «бунта на корабле»? Но люди все равно общаются в закрытых группах соцсетей.

У сына тоже был ипотечный кредит на квартиру. Как дамоклов меч. Мы с отцом были против такой покупки квартиры. «Сынок, какую кабалу ты на себя грузишь на двадцать лет!» Но он с семьей так устал скитаться по чужим углам…

Знал ли Сережа, насколько опасно было проводить работы на неперекрытой трубе? Температура в трубе 138 градусов, давление тринадцать очков… Почти сила выстрела… Думаю, что знал. И все-таки пошел выполнять приказ. Результаты двух последних проверок успокаивающе обнадеживали. Но как настоящий мужчина, как командир своего маленького подразделения он прикрыл двух двадцатилетних молодых пареньков, встал на их место (что сейчас вменяется сыну в вину - мол, не должен был, надо было только руководить работами со стороны как бригадиру). Но совесть не позволила Сереже спрятаться за спины других. Взялся за выполнение работ сам и назначил себе в помощники самого опытного рабочего бригады - Сергея Кузнецова (тридцать пять лет стажа). Они были в эпицентре прорыва трубы… Погибли «за други своя»…

А потом таинственно стали исчезать записи, документы, якобы не было нарядов… Что звучит по меньшей мере странно. Сын не раз акцентировал свои слова на том, что работает в практически полувоенной, стратегически важной организации. Что самовольно там не делается ни одного шага. Начальник (фамилию которого не упоминаю) уже трижды меняет показания. Все ищут стрелочника. И наверное, на это непочетное место назначат мастера. Мне его жаль, нормальный мужик, не так давно восстановился на работе после несправедливого увольнения. У него тоже семья, и он тоже выполнял приказ. Он выжил, получив сильные ожоги обеих рук, хотя тоже мог погибнуть.

Жаль мне женщину-фельдшера, которая после оказания минимальной первой помощи в виде обезболивающей инъекции не позволила рабочим увезти пострадавших на своих машинах в ожоговый центр Иркутска. Хотя ее просили об этом. Никто из многочисленных свидетелей не проявил мужества и не взял ответственность на себя… Теперь я тоже вижу в этом Промысл Божий. Видимо, надлежало всему случиться…

Фельдшер велела ждать «скорую». Учитывая пробки Иркутска, «скорая помощь» приехала не скоро, пострадавшие в больницу были доставлены почти через два (!) часа. И это в пределах черты города. Когда «золотыми» при оказании первой помощи при термических ожогах считаются первые 30-40 минут. Какая-то женщина в ритуальном зале подходила к мужу и просила прощения. Очень хочу надеяться, что это была та самая женщина-медработник.

Жаль мне и человека (фамилию которого здесь не называю), отдавшего тот приказ… Неужели он и вправду думает, что, уйдя от ответственности, сможет дальше счастливо жить? Я не «жажду крови». Мне искренне всех их жаль. Потому что у них тоже, наверное, есть семьи, дети. И мне не хочется, чтобы эти дети сиротели, даже на время. Но цинизм чиновников иногда бьет сильнее выстрела. Один из них бросил Лизе в лицо: «Ну что, Елизавета, успокоились? Да получите вы свои выплаты». Надо отдать должное нашей четвертой дочери - невестке. То мужество, с которым она в ее состоянии сражается с чиновниками, не у всех мужчин имеется. «Мне не нужны ваши выплаты. Я успокоюсь, если вы объясните семилетнему ребенку, где ее папа. Я не дам вам смешать с грязью имя моего мужа. И готова всю оставшуюся жизнь есть «роллтон»… Верните мне моего Сережу».

О «роллтоне». Однажды, вскоре после оформления ипотеки, сын прислал нам шутливую картинку из интернета: «Сто рецептов, как приготовить лапшу «роллтон». Книга для тех, кто взял ипотеку».

Маленькая Вероника, скучая по папе, рисует всю семью, а папу - в небе с крылышками, как ангела. Витражными красками она написала на окне большое слово «папа» и на подоконнике оставляет для него подарочки. Собираясь к нам на сороковины, она сказала матери: «Да, я поеду к бабе с дедой, буду там на улице гулять с Настей и папой». Для нее папа живой. Не забывать бы об этом и нам. Дети часто бывают мудрее взрослых…

***

Собирались сыночку отпевать дома. Но помимо моей воли все сложилось так, что отпевали в Благовещенском храме. Смирилась. Значит, так Богу угодно. Отпевал настоятель храма протоиерей Димитрий Черепанов. В храме в этот день по очереди было два отпевания. Наше второе. Перед Сережей отпевали молодого парня Димитрия, внука нашей прихожанки. Тоже ожоги, 80 процентов. Мать говорила, что сожгли его наркоманы. Дима не разрешал им собираться в подъезде своего дома… Диму хоронили в закрытом гробу.

А у Сережи хоть и были сильно обожжены ручки и лицо, но мы решили не закрывать домовину. Не хотелось отгораживаться от сыночка, такого родного, такого любимого… Не было никакого запаха тления, ни страха, ни чувства тяжести на душе… Все удивлялись. Сынок при жизни почитал Богородицу. Вот и рубашечку ему отец купил небесно-голубого, Богородичного, цвета. А я в душе кричу: «Мати Божия! Матушка Богородица! Возьми за ручку моего сыночка и проведи через воздушные мытарства!»

Отпевание для меня как в тумане. Промыслительно, что моя встреча с телом сына произошла в Благовещенском храме. Господь и Богородица помогли не лишиться рассудка, собравшиеся сестры-прихожанки разделили с нами скорбь. Отец держался мужественно. Во время отпевания не оставил клироса… В этом храме сын впервые с семьей побывал на ночной Пасхальной службе. В этом храме он последний раз исповедался и был у Причастия… Так и стоит он в моих глазах во время пения каждой Херувимской - молодой, здоровый, красивый, родной, любимый…

***

Дорога из храма домой. Обнимаю одной рукой сына. Сколько снега навалило в этом году! Небывало! Какие морозы стояли! Неслыханно! 21 января, за сутки до аварии, Сережа прислал сообщение по Viber: «У нас в Баклашах (пригород Иркутска - примеч. В.Б.) - 51 градус)) в районе аэропорта - 43». Еще спрашивал, правильно ли у нас закрыты на зиму евроокна. И не замерзнет ли картофель на хранении. Переживал. Заботился…

***

19 января сынок купался в Крещенской иордани на Ангаре. Как и все несколько предыдущих лет. И морозы за сорок его не остановили. Прислал фото: он погружается в прорубь-иордань. Фото вместе с Крещенскими поздравлениями. Последнее фото…

20 января день рождения Лизы. Пару лет назад в этот день встретил Сережа меня после работы на вокзале. Я приехала в областную больницу. Ночевала у сына с невесткой. Едем в машине, говорю:

- Где тут у вас цветочные магазины? Давай заедем?

Сын сделал вид, что не очень понимает, о чем я говорю:

- Зачем?

- Ну как же! У Лизы ведь сегодня день рождения! Цветы купим.

Сережа молчит. Поняла, что у него денег негусто:

- Давай заедем, деньги у меня есть - жене хоть букетик подаришь.

Смотрю, подвозит меня уже к подъезду дома. Цветы так и не купили. Не мог он за мой счет…

А в этом году цветы подарил. За день до трагедии. Лиза говорит: «Сережа с работы задержался. Подошла к окну, смотрю, а он бежит от машины с цветами к нашему подъезду в своей красной куртке. Потом еще обиделся на меня: «Ты что, караулила стояла?» Хотел сюрприз мне сделать… А я не караулила. Будто кто-то толкнул меня в эту минуту к окну… Теперь так и стоит в глазах картина - бежит ко мне Сережа в красной куртке и с букетом цветов… Розочки эти я засушила. Они рядом с иконами и его фотографией».

Сергей (в центре, в красной куртке) в праздник Крещения, 2017 год.

Красная куртка. В последние годы сын любил носить вещи красного цвета - футболки, пуловеры, вот и куртку зимнюю купил такого же, Пасхального цвета. После похорон отец скажет: «Сын носил одежду Пасхального цвета. Теперь моя очередь».

Прощальный подарок Сережа сделал и сестрам. Обе они живут далеко, обе мечтали побывать дома. Даша хотела приехать на Рождество, но не получилось. А Наташа говорила: «Как я соскучилась по нормальной сибирской зиме! Так хочется увидеть настоящую зиму!» Исполнилось желание обеих сестер.

При покупке квартиры по ипотечному кредиту сын занял у нас небольшую сумму денег для оформления документов и очень переживал, что не получалось скоро отдать долг. После похорон нам позвонили из Пенсионного фонда. Сказали, что Настя является одной из наследниц накопительной части Сережиной пенсии. Нужно собрать документы. По мистическому совпадению эта сумма примерно равна сумме тех денег, что мы дали сыну. Будто сын вернул нам занятые деньги уже после своей смерти...

***

В первую ночь, с которой начался новый отсчет в моей жизни, когда металась я в горячке по раскаленной подушке, а в ночном небе летел к нам самолет с нашей старшей дочерью Наташей (переживала еще и за нее), приснился мне краткий сон. Я в салоне самолета, у него открыт входной люк, в котором видны внизу облака, а выше их - голубое небо. Самолет в воздухе, но звука моторов не слышно. В салоне сумрачно, а вне самолета яркий свет. В проходе, ко мне спиной стоит сын. Лица не вижу, но знаю, что это он - его волосы, затылок, плечи и свитерок. Когда-то свой свитер подарил внуку дед Сережи, мой отец. Я уже и забыла про него. А вот увидела во сне и вспомнила. Сын шагнул в открытый люк. И я проснулась. Проснулась в ту долю секунды, когда он как бы завис в невесомости. Наверное, мне было показано, что судьба Сережиной души еще не решена. Что нужно много молиться.

Сын шагнул в небо, как и из жизни - внезапно. Не прощаясь. Позже увидела книгу Виктора Лихачева «Ангелы уходят не прощаясь». Название книги созвучно моим внутренним переживаниям.

***

Батюшка благословил читать Псалтирь с первого дня. Читали все по очереди: батюшка начал, а потом муж, свекровь, моя сестра, дочь и я. Выворачивают душу заупокойные молитвы. Не верю, что читаю их ПО СЫНУ! И тут же подающие надежду строчки: «…аще бо и согреши, но не отступи от Тебе, и несумненно во Отца и Сына и Святаго Духа, Бога Тя в Троице славимого, верова, и Единицу в Троице и Троицу во Единстве, православно даже до последняго своего издыхания исповеда».

Православно даже до последнего своего издыхания исповеда… Сереженька мой исповедал Господа до последнего своего издыхания…

***

Сейчас стало принято хоронить сразу из ритуального зала. Мы решили, что сын будет ночевать дома, как в старые добрые времена, как и положено. Последнюю ночь. Вечером приехали Лиза и Наташа. И сразу как-то стало спокойно. Будто все собрались, как прежде. И Сережа с нами. Все это почувствовали.

В последний вечер, когда мне пришлось ненадолго остаться одной, молилась, плакала, и откуда-то пришла мысль, что сын просит меня спеть колыбельную. Как в детстве. Гоню эту мысль, считая неуместной, боюсь прельститься. Но потом остро почувствовала, что сын вот, рядом со мной. И что он просит именно о колыбельной. Срывающимся хриплым голосом тихо пропела:

Котя, котечка, коток,
Котя, серенький лобок,
Приди, Котя, ночевать
И Сереженьку качать…

Думаю, да разве этот хриплый голос хочет слышать мой сын? Пропела еще раз. Как в детстве. Его детстве. Третьи сутки к концу, скоро ему в дорогу… понимаю, что я сына не вижу, но он, может, стоит рядом и СЛЫШИТ и ВИДИТ меня. Заговорила горячо, сбиваясь: «Сыночка! Родненький мой! Страшно тебе, моя кровиночка. Но ты не бойся. Скоро проходить тебе мытарства. Окружат тебя злые духи… Осеняй их крестом и молитвой, сыночек мой дорогой! И себя. Крестом и молитвой! Вот так. И молись, любимый, хотя бы «Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Вот так. О нас не безпокойся. Тяжело нам будет без тебя. Помолись Господу о нас, если будет тебе дано…» Наревелась вволю. «Сеющие слезами радостию пожнут» (Пс. 125, 5).

Под утро закончили чтение Псалтири. Прикорнули кто где, Настюшу отправили к родственникам. Горят лампады, свет в прихожей, запах ладана. Тихо, покойно, сын рядом. Под утро проснулась внезапно. До будильника еще полчаса. В доме тишина, время - пять сорок пять, минута в минуту. Ровно трое суток. Поняла, что Ангел Хранитель разбудил меня проститься с сыном. Он уходит. Слезы потоком беззвучно из глаз. Сыночек мой, хороший мой, пусть Господь благословит тебя в твоем нелегком пути! И я благословляю…

Охапки цветов, которые крошились на морозе в мелкую крошку. Кто-то говорит: «Детей всегда хоронить тяжело… А тут ТАКОГО сына похоронить…» Слезы мужчин бывают так редки… Залитое слезами лицо батюшки Димитрия. Сколько он смертей за свою жизнь перевидал. Скажет: «Хороню Сережу, как сына. Он и наш сын». Люди пришли проводить в последний путь. Несмотря на жуткий мороз. Много машин, шоферы не глушат моторы. Костер для согревания недалеко от могилы - по совету батюшки, чтобы люди не получили обморожения. Крест на могильном холмике как корабельная мачта. Или корабельные мачты как кресты?

Поминальный обед по-православному: с молитвой и без вина. Никто не осудил.

***

Девятый день пришелся на 31 января - день памяти преподобных Кирилла и Марии - родителей Преподобного Сергия Радонежского - Небесного покровителя нашего Сережи. Сороковины 3 марта - в первую великопостную Вселенскую родительскую субботу.

После девяти дней встретили с самолета среднюю дочь Дашу с мужем. Дашуня ждет первенца. И тот свет, что льется у нее из глаз, лучше всякого бальзама лечит меня. ПРОСТИ, ГОСПОДИ, ЗА ВСЕ! Ведь прошу, взываю с дерзостью каждый день: «Господи! Ты считаешь меня сильной, чтобы нести ТАКОЙ крест. Но я не чувствую в себе этих сил! Помоги! Укрепи! Утеши! Дал крест - дай и силы его нести! И смирения, и терпения…» Потом самой стыдно становится за ропот, за неприятие воли Божией. Я, как тот муравей, все бьюсь и бьюсь головой в горе-скалу. Вместо того чтобы со смирением отойти на какое-то временнОе расстояние, откуда станет понятен весь Промысл Божий о нас вместе взятых и о каждом отдельно.

***

Внезапное озарение! Да как же я, имея глаза, и не вижу! Что прежде, чем послать тяжелые испытания, было послано нам утешение. Наш Голубчик. Голубок - символ Святого Духа, пример кротости… «…тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него» (Евангелие от Марка 1, 10). В Крещение Господне поем: «И Дух в виде голубине извествоваше Словесе утверждение…»

После похорон, не сговариваясь, собрались семьей в нашей просторной прихожей. По полу гулял Голубчик. Однажды Настя забыла закрыть дверцу. Голубчику прогулки понравились, и он просился из клетки громким воркованием. К этому времени он научился ровнее держать голову, но все попытки взлететь оканчивались неудачей. Голубчик чистил перышки, громким хлопаньем разминал крылья и смешно цокал коготками по полу. Мы смотрели на Божью птицу, молчали. Каждый думал о своем.

Сын был похож на голубя. Смирением и кротостью. Почему раньше я этого не замечала? Мало ценила… Все казалось естественным и непреходящим.

***

Все спрашивают меня, вижу ли я во сне сына. Нет, не видела почти пятьдесят долгих тяжелых дней. Зато Господь позволил увидеть сны Наташе, нашей старшенькой. Может, по любви ее к брату - всё бросила, мужа, троих детей, и прилетела к братику за пять тысяч километров. С детства Наташа с Сережей были дружны. Еще больше стали друзьями уже во взрослой жизни. Настоящая дружба - она так редка в наше время, даже среди родных. Близкие по возрасту, они вместе росли, слушали одну и ту же музыку, нянчили Дашу, взрослели. А Настя для них - не только младшая сестренка, они относятся к ней по-родительски. И я рада, что не мне приснились эти сны. Что могло быть расценено как фантазии убитой горем матери. Но Наташе - человеку в нашей семье уравновешенному, рассудительному, верующему. И при этом дочь остается вполне современной мамой троих детей.

Сергей с сестрами Наташей и Дашей.

Наташины сны. Сон первый. Приснился перед похоронами Сережи.

У нас в зале стоит гроб. В нем Сережа лежит на животе, будто спит, подложив руки под голову, так, как он любил спать при жизни. Мы стоим все рядом с ним. Вдруг голос сверху - строгий и требовательный: «Твои грехи? Где твои грехи?» Мы все стали звать: «Сережа, Сережа, где твои грехи?» А он будто проснулся и спросонья ничего не понимает: «Грехи? Не знаю…» Наташа ему начала подсказывать: «Ну как же, Сережа? Вот такой-то грех и вот такой-то». Стала называть общераспространенные грехи. А потом подумала: «И зачем я ему говорю про это?» И появилось внутренне чувство, что, как бывает чистому и неискушенному ребенку не надо знать даже название каких-то грехов, так и тут - не надо ничего озвучивать.

Потом рядом с Сережей появился белый чистый лист бумаги. В этом месте Наташа проснулась. «Я так и не поняла, - говорит она, - листок был дан ему для написания грехов? Или мне было показано, что Сережин лист чист и на нем ничего не написано?..»

По возвращении домой, по рассказу Наташи, навалилось на нее такое уныние, такая тяжесть! В голове роились мысли, что мы молимся зря, что не нужны эти молитвы усопшим. Что молимся мы только для своего успокоения… Вот такое искушение пришлось пережить нашей девочке. Но Господь и тут позаботился. Именно в это время пришла посылка. Наташа уж и забыла, что выписывала по интернету православные книги. Одна из книг - о старце Паисии Святогорце. Доча открывает томик, а там - ответ на ее сомнения.

Батюшка говорил, что усопшие (здесь речь идет не о праведниках - примеч. В.Б.) «…ощущают свою вину, каются и страдают за свои грехи. Они взывают о помощи и получают существенную помощь от молитв верующих… Если у человека была доброта, пусть он и не жил хорошо, - то от малой молитвы он получает большую пользу… В жизни земной друг царя может походатайствовать перед ним, чтобы помочь какому-то осужденному. Подобно этому если человек «друг» Бога, то он может походатайствовать своей молитвой перед Богом и исходатайствовать осужденным усопшим перевод из одной «темницы» в другую, в лучшую, из одной «камеры» в другую, более удобную. Он может исходатайствовать им перевод из «камеры» в какую-нибудь «комнату» или «квартиру».

После прочтения этих утешительных слов батюшки Паисия Наташе приснился сон.

Сон второй. После девяти дней.

Снится Сережа в домовине, в нашем зале, под иконами. Наташа и я стоим рядом. Сережа умер, и мы это знаем. Вдруг Наташа замечает, что у него появилось едва заметное дыхание. Потом оно усилилось, и дочь обращается ко мне: «Мама! Мама! Сережа дышит!» А я будто стараюсь ее успокоить: «Тише! Тише! Такое бывает…» А сын зашевелился, повернулся на бочок, подтянул коленочки, будто спит, а потом и вовсе поднялся из гроба. Наташиной радости не было предела! Она подняла голову к небу и задыхалась от переполнявшего ее счастья: «Господи! Господи! Господи!!!» И больше ничего не могла сказать.

А сын стоял рядом с нами, осунувшийся на вид, молчаливый, как это бывало с ним после сна, и одет был в серую одежду. Я будто говорю ему: «Сыночка, покажи мне свои ручки». И он протянул ко мне руки, поворачивая их ладошками то вверх, то вниз. И ручки были совсем чистые, а не такие обожженные, как после аварии. И лицо было чистым. Только под задравшейся на спине рубашкой видны были еще следы ожоговых ран. Сын пошел в сторону кухни, а мы шли за ним след в след, боясь потерять из виду. Сережа зашел в другую комнату и прикрыл за собой дверь, а мы остались ждать его по эту сторону. Наташа говорит: «Такая радость переполняла меня, такой восторг! Братик был мертв и ожил! Какое чудо сотворил Господь с нами!» Дочь во сне говорит мне: «Мама, а папа-то еще не знает!» «Так пойди скажи ему скорее!» Она выбежала на крыльцо с криком: «Папа! Папа! Там Сережа! Сережа!..» И больше ничего сказать не могла, спазмы сдавили горло. Но отец понял все без слов и кинулся бегом в дом. Наташа: «Я бегу за папой следом, и на этом месте проснулась».

Еще какое-то время чувство ликования не покидало ее, пока она не осознала, что это был только сон…

По возвращении Наташи домой после похорон она неожиданно услышала от мужа Олега: «Пожалуйста, ничего не говори, не рассказывай… не хочу слышать». Смирилась, поняла: Олег с Сережей были не просто одноклассниками, они были друзьями. Не мог Олег сразу осознать внезапную гибель друга, не мог принять. Сожалел, что не смог прилететь на похороны… Прошел почти месяц. И однажды, вернувшись со службы, Олег сам заговорил с женой о Сереже. Хотел знать все, в мельчайших подробностях. «Мы проговорили всю ночь», - вспоминает Наташа. А под утро приснился сон.

Сон третий. Ровно через месяц со дня гибели Сережи.

Снится Наташе дедушкин дом. В детской комнате вместо шифоньера стоит больничная кушетка, на которой бочком лежит Сережа в спящей позе. Но мы знаем, что он умер, на лице серая тень. Все люди находятся в зале и оттуда смотрят на усопшего. Среди них мой отец, дедушка Сережи, и я. Мы говорим о предстоящих похоронах. И вдруг заходит к нам Сережа! Живой, здоровый, розовощекий, улыбающийся и счастливый! Он ничего не говорит, просто счастливо улыбается. Одежда на нем какого-то светящегося яркого цвета. Когда Наташа проснулась, то подумала, что, возможно, красного. Потому что сын при жизни любил в одежде такой цвет. И вообще от него шло какое-то сияние. Надо ли описывать чувство радости, которое, по словам дочери, охватило всех нас при встрече с Сережей!

Во второй части сна Наташа осталась одна. И вот как она все описывает:

«Вижу откуда-то со стороны комнату без окон и дверей (потом я уточняла - в ней был обычный дневной свет - В.Б.), слышатся слова молитвы. Читает мужской голос. Что это? Храм? Нет, не храм. Молельная комната? Не знаю… На стенах не видно никаких икон. Я все наблюдаю как бы сзади и чуть сбоку. Посреди комнаты установлена платформа почти на всю комнату. На платформе очень много людей, места свободного почти нет, есть только крохотный островок, на котором едва поместятся один-два человека. На платформе же стоит мужчина, который молится по книге, из-за людей мне его плохо видно. Во сне я подумала: может быть, это священник? Люди льнут и жмутся к нему со всех сторон.

И вдруг появляется Сережа. Не знаю, откуда. Ведь окон и дверей в комнате нет. Он легко вскакивает на крохотный свободный пятачок платформы, прижимается к стоящим людям. А человек, читавший молитвы, повернулся к нему, обрадовался и говорит: «Как хорошо, что ты УСПЕЛ! Еще немного, и мы бы отправились без тебя!»

***

Разговаривая с мужем об этом сне нашей дочери, я спросила: «А куда же должна была отправиться платформа? Ведь дверей никаких не было?» - на что муж осторожно предположил: «Может быть, вверх?» В этот вечер я тоже плакала, но уже какими-то успокоительными слезами тихой радости и умиления: «Отец! Наш сын УСПЕЛ! Сыночек наш УСПЕЛ! УСПЕЛ!!! Слава Тебе, Господи!»

Я не знала, куда «успел» мой мальчик. Но всей душой чувствовала - туда, куда НАДО было успеть. И это слово - УСПЕЛ - более всего другого утешает меня…

А Наташа сказала позже: «Во всех этих снах меня удивила какая-то хорошая динамика - от серого к светлому, от печального - к радостному». Не спешу делать какие-то выводы… Но все же. Надежда. Робкая надежда на то, что не для вечной смерти ушел от нас сын в мир иной через такую мученическую кончину…

***

Прося утешения, не просила снов или знамений с неба. Но Господь утешил. Каждый вечер у меня есть возможность остаться на несколько минут одной под звездным небом. Глядя на восток, молюсь о сыне. На сорок шестой день над самой моей головой небо рассеклось надвое: падающий метеорит - с востока на запад - будто прорезал черноту ночного купола. Много раз видела я в своей жизни метеориты. Но всё где-то в стороне, мельком, коротко. А этот появился вертикально над моей головой, прямо во время молитвы, с востока на запад необычайно длинным следом раздвоил небо. И пусть скептики скажут, что это случайность. Я знаю, что это был МОЙ метеорит, ответ мне, грешной: «Да слышу Я тебя. Слышу».

Через несколько дней, под утро, проснулась от того, что читаю молитву, явственно слышала во сне свой голос. Хотела встать, записать строчки, чтобы потом поискать в Святом Писании, но сон сморил меня. И тогда уже я увидела Сережу.

Приснился сын не таким, каким был в последнее время, а худеньким старшеклассником. Мы говорили (не помню ни одного слова, о чем), сын улыбался, опустив глаза. В какой-то момент поняла, что он уходит, ему пора, испугалась, что не успеваю всё сказать. Взяла его лицо в свои ладони, спешно покрываю поцелуями лоб, глаза, щеки и тороплюсь напутствовать: «Сыночка! Ты только запомни, мой родной, самое главное: как я тебя люблю! я так тебя люблю!» Проснулась и почувствовала, что сын проявил волю и, хотя ему нужно было уходить, задержался. Дал мне проститься с ним…

Утром в памяти остались только отрывки молитвы: «броня правды», «шлем спасения», «щит веры»… После пробуждения мне показалось, что это псалом, но потом нашла этот отрывок в послании Апостола Павла Ефесянам в главе шестой: «…потому что наша брань не против крови и плоти, но против начальств, против властей, против мироправителей тьмы века сего, против духов злобы поднебесных… Итак станьте, препоясав чресла ваши истиною, и облекшись в БРОНЮ ПРАВЕДНОСТИ… а паче всего возьмите ЩИТ ВЕРЫ… и ШЛЕМ СПАСЕНИЯ возьмите, и меч духовный, который есть Слово Божие»

Этот отрывок из Нового Завета я никогда не знала наизусть, хотя, конечно, не раз прочитывала. Еще там, во сне, были слова о смертной переправе или смертном переходе.

***

Голубок наш повеселел, просился на прогулку громким воркованием. Деловито цокал коготками по полу из комнаты в комнату. И даже научился заходить в свою клетку после прогулки по дому. Однажды девчонки - Настя с Вероникой - устроили ему игру в догонялки. Немного переборщили в азарте. Голубок, спасаясь бегством, взлетел на икону Спаса Нерукотворного. Ну а где же ему еще искать защиты и спасения? По утрам крутился вокруг моих ног на кухне. Бывало, и пристыжу его за то, что мешает. А он глядит на меня, склонив голову (шея так до конца и не выпрямилась).

И тут наш Голубчик загрустил. Не поняли сначала, в чем дело. Мало стал пить и есть. Заболел? А оказалось, весну почувствовал. Настюша собрала его на первую за три месяца прогулку. Привязали ему к ноге желтую ниточку от клубка пряжи, чтобы в случае чего от кошек спасать. А он, едва почуяв свободу, так порхнул из рук, что Настя не смогла удержать. Слышу Настин крик, смотрю в окно, а там голубок парит над домом, летает по кругу. Видели бы вы Настино лицо! Радость, удивление и тревога (ведь на улице полно хищников - как пернатых, так и усато-полосатых). А желтая нитка, как флаг, развевалась позади порхающей птицы. «Криле голубине посребрене…» (Пс. 67, 13).

Муж подобрал Голубчика в огороде. Далеко он не улетел, слишком еще слаб. С наступлением мартовского тепла перевели мы нашего подранка на улицу, в большую клетку для цыплят. Стает снег, и отпустим мы Голубчика на волю. Порхнет он из своей клетки в синее небо, как порхнула из тела-клетки душа моего сыночка. Просторно ей! Вольготно! Радостно!

***

О молитве. Только за молитвой и чувствую облегчение. До сорока дней - самый ответственный период, еще не решена участь души на частном суде. Постепенно остаюсь на молитве одна. Близкие не выдерживают, но их можно понять. Тяжело. А я-то не могу оставить сына. Ему ТАМ сейчас так нужна моя молитва! Как же я могу его оставить?

Только девятины прошли. Как-то звонит батюшка: «Как вы там? Тяжело?» Тяжело. Рассказала ему, что накануне приснился страшный сон. Будто неведомая сила хочет меня погубить. Только и успела сказать: «Господи, помилуй!» И проснулась. А батюшка спрашивает, в котором часу это было? Назвала час. А он, по голосу слышно, заволновался. Оказывается, именно в это время будто послышался ему Сережин голос: «Батюшка! Помоги!» Так явственно: «Будто внутри меня. Чувствую, что тяжело ему, очень тяжело. И горячо так помолился Господу и Богородице». Опять же, удивило нас одновременно испытанное волнение, переживание двух любящих Сережу людей, находящихся друг от друга за несколько десятков километров…

Сережа на работе. 12 дней до аварии.

Материнская молитва. После похорон сына нашла в молитвослове полную версию моей материнской молитвы. Оказывается, в моей много лет назад взятой из отрывного православного календаря, отсутствует строчка о сохранении детей от внезапной смерти без покаяния… Видимо, за недостаточностью места корректоры календаря сократили молитву на несколько строк. Мистическое совпадение, случайность? Скорее, мое нерадение.

В первые дни места себе не находила. Отчаяние сковывало все члены, сознание не воспринимало реальность. Не описать. Не рассказать. Вот цена моей веры! Вот цена моей молитвы! Как же так? Ропот. Несмирение. «Молитва матери со дна моря поднимает!» А моя молитва - не стоит выеденного яйца! Пустышка! Казалось, что жизнь потеряла всякий смысл. Что все труды тщетны… Все цели поруганы…

Супруг знает, что из такого состояния меня можно вывести иногда только строгостью: «Что же ты думаешь, Господь не милосерд? Разве плохой у нас вырос сын? Какие у него грехи-то? В Бога верил, не отвергал, молился. Ну да, редко бывал в храме, еще реже на исповеди и Причастии. Но бывал же! Господь простит. Родине долг в армии отдал, о семье заботился, работу свою любил и людей любил. Не пил, не курил, врагов не имел, родителей почитал, жене был верен, это я точно знаю. Часовню мне строить помогал. И вообще всем помогал, добрым был».

Робким росточком начала прорастать слабая надежда. Да что же это со мною? О чем я? Чего хотела для сына? Земных благ? Земного счастья? Не я ли просила у Господа каждый день в материнской молитве о чадах: «…Облагодатствуй детей наших Духом Святым!.. Даруй им верующее, послушное и смиренное сердце, мудрость и разум… Соблюди их, Боже, от всех соблазнов мира… Соделай, Всевышний, чтоб не увидели мы в них себе безчестия и посрамления, но честь и радость. И ЧТОБЫ УМНОЖИЛОСЬ ИМИ ЦАРСТВИЕ ТВОЕ, ДА БУДУТ ОНИ НА НЕБЕСИ СО ВСЕМИ ИЗБРАННЫМИ!»

Не мою ли молитву-просьбу исполнил Господь?!! Если мученическая смерть моего сына - это был единственный путь оказаться ему «на Небеси со всеми избранными». Верю Тебе, Господи, что так оно и есть! Что Ты любишь нас и наших детей больше, чем мы сами. Верю, что и сына моего Ты любишь во сто, в тысячу крат больше, чем я. Слава Богу за всё!

***

Что помогло выжить. Милость Божия и, конечно, близкие люди. Чувствую их поддержку ежеминутно. А еще книга. Эту книгу подарил нам зять Дмитрий где-то за полгода до… (опять «за полгода»!) «Материнский Плач Святой Руси». Именно так - каждое слово с заглавной буквы. Автор - княгиня Наталия Владимировна Урусова. Эта мужественная женщина в революционном пожарище потеряла шестерых своих детей. И с последней, младшей дочерью вынуждена была расстаться при жизни. Перед глубиной ее страданий меркнет всякое горе. Книгу взяла в руки после Сережиных сороковин по настойчивой просьбе моих детей.

Эта хрупкая и великая женщина помогла мне осознать и найти ответ на очень сложный вопрос: ЗА ЧТО? И вместе с ней я склоняю голову в покаянии: прости, Господи, что любила и люблю своих детей больше всего на свете - больше родителей, больше мужа, больше Тебя… Это неправильно. Ибо сказано: «… возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, всею душею твоею и всем разумением твоим» (Мф. 22, 37). И еще сказано: «… кто любит сына или дочь более, нежели Меня, не достоин Меня». (Мф. 10, 37).

И еще об одном хочу рассказать. Старый компьютер стоял невостребованным несколько месяцев. Решила поискать Сережины фотографии, а наткнулась на письмо архимандрита Андрея (Конаноса) «Не дай скорби сломить тебя». Кто и когда скачал эту статью из интернета? Не знаю. Возможно, Андрюша, а может быть, Сережа. Сын скачивал нам огромное количество православных фильмов и статей.

Вот читаю я это послание отца Андрея - и понимаю, что все это про меня. Каждая строчка, каждое слово - для меня. И если до этого момента в течение двух месяцев я как бы погружалась в глубины своих переживаний, то здесь, после прочтения батюшкиного послания (мне - не сомневаюсь!), вдруг почувствовала твердую почву под ногами. Захотелось оттолкнуться и устремиться вверх, к свету, к весеннему небу…

***

Весна. «Весна наступила, сынок, а ты в январе задержался…» - сами собой складываются строчки в безхитростную рифму. Какая чудесная весна в этом году! Необыкновенная. После очень долгой, очень морозной и очень снежной зимы! Тяжелой зимы. Не припомню, чтобы праздник Благовещения Пресвятой Богородицы выпадал на Великую субботу. А в этом году выпадает. По старинной традиции именно на Благовещение отпускали на Руси певчих птиц из клеток на волю. Лети, наш голубок, радуйся солнышку, синему небу, вольной воле!

Теперь я чаще гляжу на небо… Господи, какое местечко Ты приготовил моему сыну? Где живет его безсмертная душа? Сына моего Сереженьки, белокрылого моего голубчика.

На второй день после Благовещения - Пасха!

- Христос Воскресе! Христос Воскресе! Сыночек мой дорогой! Христос Воскресе!

- Воистину Воскресе!

P.S. Через два месяца с момента трагедии завершила свою работу комиссия, созданная для выявления причин аварии на Ново-Иркутской ТЭЦ 22 января 2018 года. Причина аварии: разрыв трубы из-за трещины, образовавшейся под напором намерзшего льда. Все обвинения, выдвинутые администрацией ТЭЦ в адрес слесарей, проводивших ремонтные работы по отогреву перемерзшей трубы, были сняты. Работа следственного комитета еще не завершена.

Апрель 2018 г.

Смерти нет

Тихо в доме, ходики стучат,
Солнце половицы освещает,
А в груди у матери набат,
В горе мать по сыну так скучает.

С фотографии взирает сын,
За людей отдавший жизнь на взлете,
Близится девятый день помин,
Дни плюсуются на смертном счете.

Тихо в доме, на стекле икон
Отблески лампадные мерцают,
Сыплет снегом колокольный звон:
Не печалься, не горюй, родная...

И портрет к груди своей прижав,
Мать баюкает его, как сына,
А на лоне смертных переправ
Видится ей давняя картина:

Как качает кроху на руках,
В белокурых прядях тонут руки,
Свечечки лучистые в глазах,
И ничто им не сулит разлуки.

Но средь боли, рвущей всё внутри,
Вдруг послышался ей милый голос:
- Мамочка, слезу свою утри.
Смерти нет! Я превращаюсь в колос.

Тело схоронили, как зерно,
Пусть оно погибнет, чтобы снова
Богом было мне разрешено
В Царстве прорасти для жизни новой.

И утешилась в страданьях мать,
Ей бальзамом речи сына стали -
Грех ей так скорбеть и унывать -
Нет болезни там и нет печали!

- Не кручинься, сын мой, Бог с тобой.
Буду я мечтать лишь о надежде,
Что в назначенный мне час земной
Нежно мы обнимемся, как прежде.

Тихо в доме, ходики стучат,
Солнце половицы освещает,
Видится ей дивный в небе сад -
В том саду весна благоухает.

Мы сыновей своих хороним

Как неестествен жизни бег -
Мы сыновей своих хороним…
Придем и мы на вечный брег,
Слезу прощальную уроним.

А на погосте тишина,
Березы в трауре склонились,
Ведь на миру и смерть красна.
Молитвы звуки доносились…

Боюсь смотреть в глаза отца -
Во внуке он души не чаял,
А сын вчера сошел с крыльца
И в дымке утренней растаял.

О, разве можно передать
Всю глубину настигшей боли!
Меня поймет лишь только мать,
Что жаждет детям лучшей доли.

- Мой сын, кровиночка, сынок! -
Кричу я в звездное пространство.
Но лишь в ответ холодность звезд
Сияет вечным постоянством.

Но верю я, что в вышине,
Над этим тихим звездным полем
Господь один поможет мне
Принять Его святую волю.

Жизнь раскололась пополам,
Я волю Бога принимаю, -
Как Исаака Авраам,
Я сына Господу вручаю.

Настало время крест нести

Настало время крест нести.
Под тяжестью склонились плечи.
Пылают жертвенным огнем
В песке оплавленные свечи.

Господь по силам крест дает,
Но я о том всё забываю...
И каждый Божий день скорбя,
Стенаю, плачу и рыдаю.

Крест тяжелее с каждым днем...
О, Господи! Облегчи муки!
Ты помоги перенести
И выдержать всю боль разлуки!

Весна наступила, сынок!..

Весна наступила, сынок,
А ты в январе задержался…
Всем людям отмерен свой срок -
Мне стих этот правдой казался.

Но что эта правда моя -
Пред Господом - пыль да пороша…
А мне бы увидеть тебя -
Мой мальчик, мой сын, мой хороший.

У дома бежит уж ручей,
Кораблик по камешкам мчится,
Кораблик тот, будто ничей,
Пусть в детство твое возвратится.

И я за ним тихо пойду,
Последую смело повсюду…
Куда приведет он меня?
Кораблик - бумажное чудо…

Там блеск золотых куполов,
Там счастливо вместе смеялись,
Там между зеленых лугов
Следочки твои затерялись…

Там первый твой робкий шажок,
Там милая сердцу сторонка,
Зов первых нехоженых троп
И близкая сердцу девчонка.

Лишь детских рисунков наив
Да тонкая пачечка писем…
Сейчас ты в просторах иных,
От жизни земной независим.

Я верю, сынок, ты придешь
Под своды Небесного Храма
И грудью свободно вдохнешь
Святые пары фимиама.

Коль будет тебе, мой родной,
От Бога дано дерзновенье,
О матери, сын, помолись,
Что просит с надеждой прощенья…

Как мало ты прожил, сынок!
Как много ты, сын, нам оставил!
Ты в жизни - наш главный урок…
Ты смертию Бога восславил.

Как странно

Как странно - небо голубеет
И на тропинку льется дождь,
Но только ты, сынок любимый,
По той тропинке не придешь…

При встрече ты не улыбнешься
И не помашешь мне рукой…
Без ветра тихо на погосте -
Он не нарушит твой покой…

Как странно - солнце так же светит
И небо чисто от дождя,
Но только нет на этом свете
Со мной, сыночек мой, тебя…

Но верю я, что в вечной дали,
Под аркой радужных полос
В Своих объятьях безпечальных
Согрел тебя Иисус Христос.

Ты по натуре - миротворец,
Душою ты, как ангел, чист,
Грехи омыл своею кровью, -
Все хартии - что белый лист.

Солдатских строчек мелкий бисер
Пропитан нежностью твоей...
Гляжу на птиц в небесной выси…
О, как же ты любил людей!

Ты так любил жену и дочку -
До боли, до мужицких слез…
И на прощанье три цветочка
Жене любимой преподнес.

Ты - Божий дар, ты - моя вера,
Ты - самый лучший из сынов!
И жизнь, и смерть твоя примером
И для друзей, и для врагов.

А я - счастливей всех на свете!
Ведь дал мне Боженька тебя!
Когда со мной ТАКИЕ дети,
Жизнь прожита была не зря.

Виктория Белькова